Дальнейшее некоторое снижение теплообеспеченности при достаточно стабильной влажности в последние фазы суббореала привело к расширению ареала лесных сообществ, где возрастает популяция липы и вяза по отношению к дубу. Граница суббореала и субатлантики характеризовалась развитием на плакорах вязово-липовых лесов с обширными березняками в составе сосновых лесов (почвы у городищ, датируемые археологами VI–III вв. до н. э. или 2600–2300 лет назад). Черноземы в течение поздних фаз суббореала претерпели эволюционные преобразования от выщелоченных черноземов (SB-3) до перехода их в лесные подзолистые почвы (SA-1, SA-2), с их проградацией в конце субатлантического периода [13; 14]. Переходный этап от суббореала к субатлантике при снижении температуры обеспечил развитие в основном березняков с остатками липняков и боров по песчаным грунтам [15].
Тенденция к увеличению влажности и температуры в середине субатлантики привела к расширению ареала дуба и к изменению состава лесов. Постепенно восстанавливаются дубравы с обилием липы (один вид дуба и один вид липы) и с участием вяза, при этом сохраняется одноярусная структура. Кроме этого, увеличение влажности способствует миграции границы ареала ели в южном направлении примерно на 500 км, что приводит к внедрению в состав сосняков зеленомошных ельников. Последние в конечные фазы субатлантики при изменении влажности вымирают на данной территории [16]. Вероятно, палеоландшафты лесного типа и не позволили гуннам внедриться на данную территорию. Этот народ во II–IV вв. н. э. прошел Прикаспийскими и Причерноморскими степями и подчинил себе ряд германских племен.
Климатические условия поздней субатлантики способствовали развитию степной растительности, а также долинных лесов и локальных дубрав на плакорах. Достаточно быстрое распространение степных ассоциаций обеспечивалось не только изменениями климата, но и антропогенной деятельностью, что в свою очередь привело к проградации черноземов и внедрению второй мощной волны кочевников (татаро-монголов в начале XIII в.).
Дальнейшие изменения в палеоландшафтах были обеспечены одновременным уменьшением среднегодовых температур и снижением влажности, что привело к доминированию в составе лесов боровой формации.
Все вышеизложенное позволяет обосновать хронологические рубежи накопления пойменных отложений в долине Дона. Высокая пойма сформировалась в бореальный и атлантический периоды, а низкая – в конечные фазы суббореала и субатлантический период. Кроме этого, новые данные позволили уточнить и дополнить сукцессионый ряд голоцена (рис.). Предлагаемая схема развития растительного покрова отражает соотношения изменений климата, зонального типа растительности и ее флористического состава. На рассматриваемой территории в большей степени были развиты лесной и лесостепной зональный тип растительности. Ландшафты, в структурном отношении близкие степям, существовали в начальные–средние стадии суббореала и конечную стадию субатлантики. В течение каждого этапа происходили постепенные, но при этом необратимые изменения палеоландшафтной обстановки [17]. Этот процесс был обусловлен климатической ритмикой более низкого ранга, которая на определенных рубежах приводила к кардинальным изменениям как в структуре, так и в составе растительного покрова. Современные степные и лесостепные ландшафты Окско-Донской низменности и юга Среднерусской возвышенности, вероятнее всего, имеют в большей степени антропогенную природу.
В целом, климатические условия обуславливали не только изменения ландшафтной обстановки прошлого, но и повлияли на социально-экономические и культурные взаимоотношения традиционно-оседлых культур ранних земледельцев и кочевых племен.